Мой приятелькоторый часто читает новости Казани, большой любитель зимнего ужения, предложил поехать на Финский залив. Я согласился, и вот мы в поезде. Незадолго до отправления в вагон вошел старик в овчинном полушубке, с пешней и небольшим ящиком.
Поезд несся среди хвойного леса. Вечерняя синева медленно окутывала снежные дали.
— Ну и снежку навалило! — сказал мой приятель, посмотрев в окно.
— Ночью метель была,— заметил старик и, немного помолчав, добавил:
— Вспомнил я один случай, хочеш расскажу?
— Расскажите,— попросили мы.
— Позапрошлый год осенью поехал я в дом отдыха.
Порыбачить там негде было: озеро есть, да далеко, километров за пять. От нечего делать я стал ходить за грибами. Просыпаюсь однажды утром, смотрю в окно — погода хорошая. Потихоньку оделся, взял корзину и отправился.
Уж полную корзину набрал, а все кажется мало. Иду дальше, забрался в глушь и заблудился. \’А сам размышляю: и места незнакомые и как на грех небо затянуло тучами. Ну как, не надоело? — улыбнулся старик.
— Интересно рассказываете,— заметил один из нас.
— Продолжайте.
Рыболов разгладил бороду.
— Шагаю я и думаю: «Утром не завтракал, к обеду опоздал».
Прислушиваться стал: не запоют ли где петухи, не залают ли собаки. Дошел до молодого осинника и увидел озеро. Ух, куда забрел! Значит придется пять километров назад идти. Потом вижу, что это не озеро. Пруд? Тоже нет: какой в лесу пруд?.. А когда послышался гудок паровоза, то понял: это же старый карьер. Присел на поваленную березу и решил, что здесь рыбка должна быть, завтра обязательно приду с удочкой.
Однако побывать на карьере в тот раз не пришлось. Вспомнил о нем только на следующий год, в начале марта. На станцию прибыл рано утром и сразу отправился в путь. Хорошо, что лыжи догадался взять: найти карьер оказалось нелегко. Проплутал я долго, пока не наткнулся на черную, дымящуюся прорубь. Устроился поудобнее и опустил серебряную рыбку с красной шерстинкой.
Сижу, подергиваю удилище и думаю: «Есть рыба или нет?» Отмахать столько и вернуться ни с чем! Вдруг удилище взрогнуло, леску с силой потянуло в сторону. Я, как полагается, подсек, и большой окунь запрыгал на снегу.
«Так вот какие здесь водятся!» — подумал я, вытаскивая такого же второго, третьего, четвертого… и вошел в азарт. Словом, скоро на снегу лежали пятнадцать красавцев, по килограмму каждый.
Рыболов поднялся, надел полушубок и, посмотрев в окно, заметил:
— Мне выходить.
— Ну, а что же дальше? — спросил я.
— Дальше? Дальше получилось нехорошо,— замялся старик, почесывая затылок.
— Последний раз я побывал на этом карьере в марте прошлого года. Подошел к проруби и вижу, что около нее сидит сторож из дома отдыха.
— Здравствуйте,— говорю,— Иван Трофимыч.
— Здравствуйте, хороший человек.
— Как рыбка?
— Какая тут рыбка, коли какой-то леший всю вытаскал. Ну, наловил бы на сковородку, и хватит! А то мешками таскал. На рынок, что ли… пробурчал он, отворачиваясь.
Я молчал. Сами понимаете, крыть было нечем. Рассказчик замолчал. Потом виновато добавил:
— Вот как получилось.
Поезд остановился. Старик, пожелав нам удачи, вышел.