Мне жаль вас, товарищ. Искренне жаль. Потому что вы не знаете, что такое зимняя рыбалка, другими словами — ужение рыбы из-подо льда. Вы признаете только летнюю. С нетерпением ждете конца весеннего паводка. Как только вода станет достаточно прозрачной, вы спешите на реку, вооружившись спиннингом или парой поплавочных удочек. А может быть, вы поклонник закидушек? Не исключено, что самым волнующим зрелищем для вас является неровная шеренга кружков, подгоняемых слабым ветерком, доносящим с берега аромат свежего сена.
Вы отлично разбираетесь в обширном арсенале летних рыболовных снастей и принадлежностей. Разумеется, это делает вам честь. И все же ваша эрудиция выглядит однобоко, потому что вы не знакомы или знакомы весьма поверхностно с маленькой зимней удочкой, умещающейся в кармане полушубка или за голенищем валенка.
Вы наслушались праздных и зачастую предвзятых россказней об обмороженных носах и щеках, о промоченных валенках, о скрытых под снегом полыньях и о других «ужасах» и на зимнюю рыбалку смотрите с явным предубеждением.
Что же я вижу? Едва заволокут небо хмурые осенние тучи и посыплется мелкий, серый дождик, как вы связываете свои удочки и портативные рации в пучок и засовываете их куда-нибудь на чердак, в чулан или под крыльцо. Этим самым вы лишаете себя большого удовольствия на несколько месяцев. В наших краях по народной поговорке девять месяцев зима, остальное лето, а если не очень преувеличивать, на зиму выпадает пять, пять с половиной месяцев. Длинная пауза… А собственно, чего вы боитесь?
Мороза? Но разве плохо получить дополнительную дозу здоровья, проведя денек-другой на льду? Неудачи? Но разве истинный рыболов-спортсмен только тем и озабочен, чтобы побольше наловить рыбы? Он ведь не хапуга! Мне кажется, вы не прочь отправиться на зимнюю рыбалку, но вас одолевают сомнения — справитесь ли. Ну что ж, я готов вам помочь. Вообразите себя не начинающим рыболовом-зимником — пока что мысленно —и проведите один день на льду.
С чего вам начинать?
Накануне вставайте пораньше, около шести часов утра, и отправляйтесь к магазину «Природа» за мотылем — универсальной и чуть ли не единственной зимней насадкой.
Опыт у вас есть, и вы не рассчитываете оказаться у магазина первым или почти первым. Такого в вашей практике еще не было Но все же вас обескураживает длиннющая очередь перед закрытой на пудовый замок дверью магазина. Очередь встречает вас притопыванием и прихлопыванием. Вы пристраиваетесь в ее конец. Время ожидания мучительно, но вас выручают рыболовные байки — сосед по очереди знает их очень много. Попутно вы ревниво следите, чтобы кто-нибудь не влез без очереди. Занятие, прямо скажем, малопродуктивное. Однако всему приходит конец, в том числе и вашему ожиданию. Вы возвращаетесь домой с чувством исполненного долга и двадцатиграммовым пакетиком мотыля. Стоит ли добавлять, что вы бережете его пуще глаза.
На следующий день первый утренний поезд уносит вас к водоему. Разумеется, и тут вы не первый. На льду кое-где уже виднеются группы рыболовов. Это местные жители, встречающие всех прибывающих стереотипным вопросом, нет ли у них лишнего мотыля. Конечно, ни у кого нет, и, надо полагать, по этой причине местные рыболовы ловят преимущественно на блесну, иногда на червя или рыбий глаз. Есть тут и горожане. Они приехали накануне и переночевали у знакомых.
Первым делом вы интересуетесь, как клюет, кто клюет, где клюет. Рыболовы свои тайны хранить не любят и дают вам исчерпывающую информацию: какая здесь глубина, есть ли течение (рыболовы говорят «тяга»), какая водится рыба и какую мормышку она предпочитает—легкую или тяжелую, темную или светлую… В заключение следует резюме: сегодня не клюет.
Вскоре начинается дискуссия о вероятных причинах сего прискорбного явления. Первым высказывается низенький гражданин в оленьей дохе и пыжиковой шапке, из-под которой выглядывает морщинистое личико. Густым басом он произносит:
— Ветер нынче не тот! А раз не тот, младенцу ясно, что ни о каком клеве и речи быть не может.
Спутник гражданина в оленьей дохе (он почему-то в кепке и уши закрывает поднятым воротником) всю ответственность возлагает на атмосферное давление.
С этим нельзя не согласиться. Что же касается конкретной формулировки, то тут существует довольно много вариантов. Вот главные из них: давление слишком высокое (слишком низкое); давление быстро (медленно) поднимается; давление медленно (быстро) падает; даже могут сказать, что давление чересчур нормальное. Не удивляйтесь. Настоящий рыболов всегда найдет причину, почему не клюет рыба.
Все высказанные предположения равноправны, поскольку проверить их просто невозможно. Во-первых, потому, что ни у кого из присутствующих, включая и автора барометрической теории, нет с собой даже простенького анероида, а во-вторых, спросить кого-либо под водой, как они там реагируют на перемены давления, вы не можете.
— А вот на той неделе… — мечтательно произносит сидящий на самодельном алюминиевом ведре рыболов, — на этом самом месте был потрясающий клев.
Может быть, вам покажется странно, что когда бы вы ни пришли на реку, вас обязательно встречают словами:
— А вот вчера (позавчера, намедни) во каких горбачей таскали! Но вы верите. Уж очень искреннее лицо и правдивые глаза у вашего собеседника. А когда он концом удильника проведет на снегу две черточки, изображающие размер только «вчера» пойманного здесь судака, вам ничего не остается, как прищелкнуть языком, если он еще не примерз к нёбу, и несмело спросить:
— Небось пирог сделали?
Сами вы обожаете пирог с рыбой. Рыболов, чуть замявшись, кивает головой:
— Да, вкусный был пирог!
В конце концов, вам становится ясно, что приезжать сюда надо было вчера. А сегодня тут делать нечего. Но не возвращаться же домой, не испытав судьбу! И вы оглядываетесь, выбираете место, где бы просверлить первую лунку. Вас привлекает уютная, защищенная от ветра бухточка. Она почему-то безлюдна, но это вас как раз и устраивает. Придя на место, разгребаете валенком снег и запускаете в лед свою испытанную «лопаточку». Сверление лунок — занятие здоровое и полезное. Оно разогревает кровь и делает спину влажной Тем более что за первой лункой вам сразу же приходится сверлить вторую, а потом и третью (толщина льда сантиметров шестьдесят с гаком).
Процедура настройки удочки не отнимает много времени, но ее приходится выполнять без рукавиц. А мороз градусов двадцать, все предметы холодные, и пальцы теряют чувствительность. В этом вы наглядно убеждаетесь, когда, запустив руку в ящик в поисках глубомера, вынимаете ее оттуда сплршь увешанную блеснами и мормышками.
Говорят, есть люди, у которых все их колющее и жалящее имущество разложено по коробкам и пакетам, но вы таких не встречали. Я тоже. Наконец вы начинаете священнодействовать. Промеряете глубину и регулируете длину лески. Настраиваете кивок и насаживаете мотыля. Наступает долгожданный момент! Делаете первый заброс. Теперь вы — весь внимание.
Конечно, поклевок нет, как нет их и у ваших соседей. Однако вы не теряете надежды. Заманить окуня — ваша цель, ваша мечта. И вы начинаете стараться. К каким только ухищрениям ни прибегаете: поднимаете мормышку толчками, заставляя ее покачиваться при каждой остановке, вибрировать или оставаться неподвижной. Вы держите удильник одной рукой, а второй легонько постукиваете по его комлю, отчего мормышка там, в глубине, «испуганно» вздрагивает. Изредка кладете мормышку на дно на несколько минут в надежде, что мотылем заинтересуется какая-нибудь рыба.
Ваша изобретательность не знает границ. А результат? Нельзя же считать за улов двух совершенно прозрачных ершей, на которых вполне можно без анатомирования изучать устройство их внутренних органов. Ерши терпеливо стынут на снегу. По совести говоря, их следовало бы отправить обратно в воду, но по рыбацкому сговору ерши вне закона.
Влажная спина и легкий ветерок тем временем делают свое черное дело. Вы начинаете мерзнуть, где-то внутри чувствуете слабую дрожь. Правда, со стороны незаметно, что вы мерзнете. Просто сжался человек в комок и сидит, нахохлившись, над лункой. Думает, сейчас клюнет. Вам бы вскочить на ноги да отбить чечетку или побороться с соседом, но вы боитесь встать. Вам кажется, что вы тут же растеряете остатки тепла. А дрожь тем временем нет-нет да и пробежит вдоль спины.
Не отчаивайтесь! Именно в эти минуты вас ждет неожиданная удача. С зажатым в руках удильником вы пытаетесь сдержать дрожь. А она то заставляет выбивать зубами какой-то мотив, то перебрасывается на руки.
И вот он, долгожданный миг! Дрожь передается по руке на удилище, а с него по леске на мормышку. Ее «игра» становится необычной, особенной, против которой уже не в силах устоять полосатый красавец-горбач, до сей поры равнодушно взиравший на мормышку. Кивок вашей удочки чуть приподнимается, чего вы, по правде говоря, не успеваете заметить, а потом следует рывок, от которого удильник едва не вылетает из рук.
Дрожь мгновенно исчезает. Вас бросает в жар. Там, на другом конце удочки, вы ощущаете тяжесть, сопротивляющуюся, рвущуюся в глубину. Начинается борьба, а вокруг уже толпятся болельщики. Кто-то кричит: «Осторожнее, а то леску порвет!», кто-то суетится рядом с пешней (вдруг придется расширять лунку), а кто-то стоит наготове с маленьким багориком в руке.
Вот шуга в лунке вспучивается, и сквозь нее протискивается разинутая пасть гигантского окуня. Это только первое впечатление. Но окунь на самом деле большой, в чем вы убеждаетесь, как только ваша добыча, подхваченная багориком, оказывается на льду. По крайней мере два десятка болельщиков толпятся вокруг вас, вернее сказать, вокруг окуня, — до вас им дела нет,— обмениваясь мнениями о величине и прочих его качествах. Хорошо, что реплики относятся к окуню. А то можно услышать и такое: «Дуракам счастье!», «Расселся тут, на лучшем месте!», «Жаль, жилка не оборвалась!».
Вам некогда слушать праздные разговоры. Лихорадочно сменив мотыля, вы отправляете мормышку под лед в полной уверенности, что немедленно последует новая поклевка. Но увы! Поклевок нет. Нет потому, что вы согрелись, от дрожи не осталось и следа. А все ваши испытанные приемы «привлекать» окуней бесполезны.
Зрители пока не расходятся. Рыболов в пыжиковой шапке, видать завистник, произносит деланно равнодушным тоном:
— Ничего окунек. Граммов триста потянет.
На ваш взгляд, в окуне верный килограмм, но вы помалкиваете. Все внимание — на кивок. Только дома, взвесив горбача на пружинных весах, вы запишете в свой дневник: окунь весом семьсот граммов пойман там-то и при таких-то обстоятельствах. А сейчас вы мысленно умоляете: «Ну, клюнь же, клюнь!». За спиной у вас в нескольких местах слышится шуршание ледо-буров. Вас «обрубают». Но вы не сердитесь, вы еще переживаете борьбу с крупной рыбой. Только позднее соображаете, что два десятка лунок вокруг вас осветили дио, и если даже здесь и были друзья вытащенного вами окуня, то они предпочли удалиться.
Конечно, то же самое следовало сделать и вам, но уж таков гипноз однажды пойманной крупной рыбы. Вы остаетесь сидеть, досадуя на себя, терзаясь сомнениями и все же надеясь на одну (хотя бы одну!) поклевку.
Постепенно окружение редеет, то один рыболов, то другой, подхватив свои пожитки, отправляются в поисках счастья. А вы все сидите. Брошенные лунки быстро затягивает ледком, идет легкий снежок, что, наверное, играет свою роль. Один окунь все-таки клюет буквально за минуту до конца рыбалки.
И вот вы последним поездом едете домой, мокрый, усталый и довольный! Разговоров о пойманных горбачах вам хватает на всю дорогу. Нет, не только на дорогу. Еще долго, до следующей поездки, а может быть и до следующего зимнего сезона, вы будете обсуждать с друзьями перипетии так удачно сложившейся рыбалки и намечать план новой поездки.
Вот и все. Так выглядит один более или менее типичный день рыболова-зимника. И если вы, внимательно прочитав правдивое описание этого дня, не поспешите в магазин покупать ледобур, нам не о чем больше разговаривать.