Галчий проран — глубокий овраг, затопленный во время образования водохранилища. Вокруг когда-то росли развесистые тополя, густой кустарник. Переплетение коряг на дне — это все, что осталось от них. Проран сообщается с Волгой и Свиягой. Идеальнее места для ловли хищников не сыщешь. В то утро щуки били часто. Выпрыгивающие из воды мальки и характерное чавканье говорили о том, что и окуни вышли на охоту.
Я торопился быстрее наловить живцов. Опустил кормушку, на садил на крючок поплавочной удочки червя и стал ловить в проводку. Сделал заброс, второй… Безуспешно. Заменил червя опарышем, но и это ничего не дало. Солнце уверенно перемещалось по небосклону, всплески хищников раздавались все реже и реже, а у меня по-прежднему не было ни одного живца, и жерлицы бездействовали.
В ход пошли- тесто, хлеб, пареный овес. Поплавок резво пробегал отмеренную дистанцию, ложился на бок, и все начиналось сначала. Мне хорошо было видно дно около носа лодки, коряги с зелеными бородами шелковистой тины. Выловил прядку, нацепил на крючок. Рыба некоторое время продолжала оставаться равнодушной. Но вот у тины вездесущие мальки заискрились серебряными капельками. Под корягой зашевелились какие-то рыбы. Присмотрелся—окуни. Один из них стремительно вылетел из укрытия, схватил добычу и быстро юркнул под корягу.
«Не подбросить ли им блесну?» — мелькнула мысль. Достал коробку, в которой с трудом отыскал одну-единственную блесну из когда-то красной, но от времени позеленевшей меди. Переоборудовал удочку и медленно погрузил блесну в воду. Глубина-то всего сантиметров двадцать. Из-под коряги метнулась тень. Я молниеносно приподнял удилище из воды. Красноперый красавец, описав дугу, шлепнулся в лодку.
Дело пошло как нельзя лучше. Окуни наперегонки кидались к блесне и становились моей добычей. С чазартом пропала осторожность. После очередного заброса блесна зацепилась за корягу. Пришлось раздеться, лезть в воду, а потом ставить лодку на новое место. Но поймал несколько окуней — и снова зацеп. Чтобы избавиться от зацепов и не лишиться единственной блесны, я зажег спичку и над пламенем отпустил крючок.
Двигаясь к выходу из прорана, я изредка вытаскивал крупных полосатых хищников. Уже у самого выхода блесной соблазнился шустрый щуренок. Перекусив леску, он благополучно ушел в глубину. Я особо не огорчился. Блесна из зеленой меди сослужила хорошую службу.
«Вот тебе и зеленая медь,— думал я, возвращаясь с рыбалки.— А мы порой чистим блесны до блеска, как солдаты пуговицы перед парадом, полируем их, чтобы не было ни единого пятнышка…»