— В се,— говорит лесник Григорий Евсеевич Рябушкин которому очень нравятся костюмы горка интернет магазин spec44.ru который представляет огромный выбор.
— Пришли. Это вот и есть тот самый остров, о котором я тебе рассказывал. С удовольствием сбрасываю с плеч вещмешок, расправляю спину, жадно вдыхаю ароматный кедровый настой…
— После, после отдохнешь и насмотришься,— торопит лесник.— А сейчас надо обосноваться. Видишь, как темнеет.
Мы выбираем ровную поляну, натаскиваем хворосту и разводим костер. Он разгорается быстро и жарко. Трещит раскаленными углями, выхватывает из темноты корявые стволы разлапистых кедров. Я усаживаюсь на плоскую валежину, наливаю в кружку горячего чая, заваренного душистыми ветками смородины. Обжигаясь, с удовольствием отхлебываю большими глотками.
— Необыкновенно,— размышляю я.— Даже не верится, что кончились все муки. Целый день в пути. И вдруг такая благодать: горячий чай, костер, тишина. А главное, вокруг дремучая нехоженая тайга.
— Да,— говорит лесник,— благодатные здесь места!
Я долго не мог уснуть. Лежал на мягкой, душистой хвое, смотрел в бездонное звездное небо, мечтал о завтрашнем светлом утре, о предстоящей рыбалке. Потом почему-то вспомнил, как мы познакомились с Рябушкиным. Это было три года назад. В то время я еще только приехал в таежное село Казачинское Красноярского края и очень мало знал здешних людей. В будние дни я с темна дотемна пропадал в редакции местной газеты, где работал корректором, а в выходные брал снасти и уходил на Енисей отдохнуть, порыбачить.
Однажды, когда я сидел на берегу небольшой протоки и лениво поглядывал на поплавки, ко мне подошел старичок. С литовкой, с граблями на плече, он, видимо, возвращался с покоса.
— Э, да разве это рыбалка! — воскликнул он, бесцеремонно заглядывая в котелок.
— Что поделаешь,— ответил я,— хорошего места не знаю.
— Да, место — большое дело,— проговорил он серьезно.— А я вот и место знаю, да попутчика найти не могу. А одному идти неохота.
— А где это место? — спросил я его.
— Вон на той стороне Енисея, за деревней Добровольное,— охотно сообщил он.— Есть там один островок средь болот, а возле островка—два лесных озера: Щучье да Карасиное. Может, пойдем как-нибудь?
— Обязательно,— сказал я твердо.— Но давайте хоть познакомимся.
— А чего знакомиться? — искренне удивился он.— Тебя я знаю. Ты в редакции работаешь. А я здешний лесник. Когда ж подадимся?
— Да хоть на той неделе,— ответил я.
Но как-то так получилось, что ни на той неделе, ни через месяц, ни даже через год выбраться нам на те озера не удалось. Зато с того дня я крепко подружился с Григорием Евсеевичем Рябушкииым. Свободными вечерами приходил к нему домой, и мы подолгу беседовали о рыбалке, о предстоящем путешествии па Сполошинские болота.
— Нет, мы все-таки обязательно сходим туда,— то и дело твердил он мне.
И вот наконец наши мечтания сбылись: я лежу у костра под сенью могучих кедров невдалеке от Щучьего озера, смотрю на звезды и слушаю таежную ночь.
Проснулся я от какого-то шороха. Кто-то шараборил у меня прямо над ухом. Я открыл глаза, осторожно повернул голову и увидел на пеньке бурундука. Он сидел в метре от меня, держал в передних лапках кедровую шишку и быстро-быстро шелушил ее острыми зубками. При этом орехи как бы сами собой летели к нему в рот, укладываясь в защечные мешочки.
— Вот запасливый хозяин,— рассмеялся я. Бурундук тут же юркнул под корягу.
Было совсем светло. Сквозь мохнатые ветви кедров на поля-» ну пробивались лучи восходящего солнца. Костер едва тлел. «А где же лесник?» — подумал я, взглянув на его пустую постель.
— Григорий Евсеи-и-и-ч!
— Эгей! — отозвался он откуда-то справа, из-за самой гущи деревьев.—Давай сюда-а!
Я поднялся перепрыгивая через валежины, побежал на зов. Вот кусты кончились, началось зыбкое торфяное болото. И среди этого болота, среди кочек и мха я увидел большое тихое озеро. Над спокойной водой еще клубился туман, озеро было как бы закутано в белое пуховое одеяло. Чем-то диким, непо« нятно-тревожным веяло от него.
— Смотри осторожно подходи к воде,— посоветовал Рябуш-кии.— Тут трясина.
У ног его стояла банка с вьюнами, рядом лежал спиннинг.
— Попробую? — спросил я, взяв его в руки.
— Давай, давай,— охотно согласился лесник.
Я обогнул небольшой заливчик, выбрал место почище, размахнулся. Тук-тук-тук — легко завертелась катушка. «Что-то будет?» — думал я, потихоньку наматывая леску. И вдруг — р-раз! Толчок, другой… И в тот же миг большая рыба прбпеллором взбуровила поверхность воды. Скорей, скорей! Только бы не упустить… Вот она, щука, уже бьется на траве, тяжелая, черно-зеленая, словно обросшая лишайником обгорелая чурка, Не раздумывая долго, я быстро привел в порядок спиннинг и снова забросил блесну. И все повторилось.
…Остановил меня Григорий Евсеевич. Он подошел, держа в руках двух небольших щурят, и воскликнул:
— Ты что же это делаешь, друг мой ласковый? Эк сколько уже навынимал… Никак, солить собираешься рыбку…
Довольно! Жадничать ни к чему. Тут этой самой рыбки — хоть штанами лови. В полдень мы пошли осматривать остров. Он оказался большим: километра два в длину и метров четыреста в ширину. Почему-то подумалось: «Интересно было бы посмотреть на него с самолета». Вокруг безжизненное, голое, как пустыня, болото, а тут кондовый кедровый бор. Деревья — одно к одному, высокие, размашистые, крепкие, как великаны.
— Да, богатый урожай ореха в этом году,— восторженно говорил Григорий Евсеевич.— Ты смотри, что делается! Как градом, обсыпано каждое дерево.
Крупные, продолговатые поспевающие шишки заманчиво темнели в ветвях. Некоторые из них висели так низко от земли, что их можно было рвать руками.
— Да, богатый урожай,— снова повторил лесник и вдруг загрустил.— Только все это так и останется здесь, никто не соберет.
— А почему бы заготконторе или лесничеству не организовать комплексную бригаду? Орехи, засол рыбы. А осенью по перволедью можно было бы все вывезти в село.
— А,— махнул рукой Рябушкин,— не доходят еще руки до лесных даров. Пойдемка, я тебя сейчас еще кое с чем познакомлю.
Он привел меня на восточный край острова, показал на болото.
— Смотри!
Сначала я ничего не заметил. Болото и болото, как и то, по которому мы шли. Но когда взглянул повнимательнее, из груди моей вырвался восторженный вздох. Все огромное пространство, куда хватал взор, отливало нежным розовым светом. Создавалось впечатление, что сама заря сошла с неба и во всей своей красоте спокойно опустилась на землю.
— Клюква! — воскликнул я, наклонившись и разглаживая мох, на котором искрились, сияли сочные, уже покрасневшие с одного бока ягоды.
Потом мы снова углубились в лес. То и дело встречались нам прыгающие по деревьям белки, бурундуки, снующие по сучьям пестрые рябчики. В одном месте я резко остановился, придерживая за локоть Григория Евсеевича.
— Что это?
В густых ветвях кедра темнело что-то большое, мохнатое.
— Где? — встревоженно спросил Рябушкин, но тут же тихо рассмеялся:—Да это же глухарь.
Крупная таежная птица с шумом снялась с сучка. Вечером мы подошли к другому таежному озеру, которое было чуть меньше Щучьего. Темная, с прогнившим болотным запахом вода в нем походила на деготь. Между высоких поржавевших кочек, в темно-зеленых зарослях стрелолиста что-то хлюпало, чавкало, бултыхалось.
— Ишь, разыгрались карасики,— улыбнулся Григорий Евсеевич.— Только сейчас пх ничем не возьмешь. Не клюют они в эту пору. А гольяичиков половить на ужин можно. Давай-ка наладим удочки.
— Но у нас же нет никакой наживки.
— Об этом я позаботился.
Григорий Евсеевич достал из сумки небольшую щучку и стал резать ее на мелкие кусочки. Тут же вырубили два небольших удилища, приладили лески. Не успел я закинуть удочку, наживив на крючок кусочек рыбьего мяса, как поплавок мой часто-часто задергался, резко поплыл в сторону. Я потянул удилище и вытащил крохотную рыбешку, похожую на ельчика.
— Малек какой-то!—воскликнул я, намереваясь бросить «добычу» обратно в воду.
— Но-но,— предупредил Рябушкин.— Это и есть первоклассный гольян. Крупнее они и не бывают. А что касаемо их рыбьих качеств, то вечером сам убедишься. Боюсь, что вместе с ушицей котелок съешь.
Рыба клевала с ходу, без перерыва. Иногда не хотелось менять наживку, и она брала чуть ли не на голый крючок.
— Хватит,— неожиданно сказал Григорий Евсеевич. Мы забрали садок и направились к месту стоянки.
— Неужели такое озерко не промерзает зимою? — спросил я у Рябушкина.
— Да как же оно промерзнет?— удивился лесник.— Ты не смотри, что оно малюсенькое. Глубина в нем метров пятнадцать…
…Ночью снова жарко горел костер. Озарял ярким светом лесную поляну. Мы лежали на мягких хвойных постелях и, уставшие за день, молчали. Я снова смотрел на звезды, слушая тихую песню ночной тайги.