Я скромный удилыцик-поплавочник и частенько покупаю себе комбинезоны рыбацкие забродные в интернет магазине www.spets-odezhda.ru. Фантастика не мой жанр, и поведаю я вам не сказку, а быль о рыбе красивой, сильной, смелой, дорогой сердцу каждого рыболова-спортсмена — о сазане. Повстречаться случилось нам прошлым летом в Ставропольском крае на озере Сенгилеевском.
На сорок два квадратных километра раскинулось его зеркало. Вода — кристалл. Светлая, чистая, вкусная — кубанская. А водятся в ней главным образом красавцы сазаны да знаменитые сенгилеевские караси, равных которым нет в нашем крае. Есть рыбец, шемая, подуст, попадаются голавли.
Да жаль, все меньше и меньше становится этой рыбки. Почему? Да потому, что умудрились люди пустить в озеро прожору-судака. Разведем, мол, судачка, ловить будем, город кормить будет. А вышло не то. Судачка развели, а взять не могут. За пять лет не поймали ни одного. Зато за эти же пять лет судак сожрал миллиардное стадо уклеи, съел почти всю молодь голавля, дожирает шемаю, рыбца, подуста.
Чешут затылки ученые дяди и тети из Ставропольского сельхозинститута и теоретики крайпищепро-ма, а почему судак не ловится — понять не могут. Подбросили нынче в Сенилей еще сто тысяч штук сеголетка рыбца — ешь, милый судачок, не жалко. Ну судачок и ест, конечно, что же ему еще делать, не прыгать же самому на прилавки магазинов.
Ой, да я ж не о том! Обещал про сазана, а повернул про судака. Так вот, рыбачил я в заливе неподалеку от пионерского лагеря. Там мы с дядей Ильей, что из газоразведки, балаган поставили. Он, сазан, в этих местах и водится: спасает в водорослях потомство от живоглота-судака.
Ну, отнерестился, значит, по весне, отыграл свадьбу и давай шастать по зарослям Как шуганет на зорьке, аж брызги летят. Мы ему жмышку с глинкой, пшенички пареной, ну, конечно, и крючочек с кашей или с червячком подсовываем. А он не берет. Хитрый!
Погодка что надо. Ночью тихо, тепло, свежим сеном пахнет, от травки-чобора дух захватывает, земляничка поспевает. Лишь забрезжит на востоке — встанешь, умоешься росой, а тут и жаворонки славят утро. До чего ж хорошо!
Как-то раз, часика в три, уселся я в плоскодонку, осмотрелся, выехал на приваду, подбросил немного прикормки, закинул пару поплавочных в отвес, закурил и стал ждать поклевки. А кругом тихо — камышинка не шелохнется. Поплавки замерли. Но вот что-то шлепнулось раз, другой. Тишина нарушилась.
Гладкая, как зеркало, поверхность озера забурлила, закипела. Впереди лодки то справа, то слева из воды стали выпрыгивать красивые золотые рыбы. Взметнется вверх сазанчик килограмма так в три, чавкнет, как лягушка, и бац обратно в воду. Ох, и красиво же они забавлялись! Подпрыгнет на полметра, а затем падает, как придется,—на голову, плашмя, боком, на хвост, на спину…
Цирк! Забыл я обо всем на свете и хватился лишь, когда одно из моих уци-лищ стремительно полетело в воду, увлекаемое рыбой. Удилище-то я схватил, а\’ поднять — дудки, не смог, прозевал. Кончик удилища утонул, снасгь натянулась, поводок лопнул, удильщик-мечтатель плюхнулся в лодку, сазан-похититель скрылся, и все было кончено. Ну и здоровенная же, видно, была рыбка!
Пока я охал да ахал, сазаньи забавы кончились…
Так минуло три, а может быть, четыре зорьки. Погодка на славу, а клевало так себе. Шли все больше наши знаменитые караси, попадались мелкие рыбцы, усачики, шемайки и, конечно, ерши, злые, колючие.
И вот однажды как клюнет… Подсек. Удилище согнулось, а рыба ни с места. Вот так штука! Дрожит удилище. Наконец пошло, поднялось. Что-то тяжелое повисло на крючке, упорствует, не пускает.
Сазан? Конечно, сазан! Ну что ж, поборемся, дружок.
И началось. Он хитрит, я тоже. Стараюсь не дать ему вытянуть на прямую, увлекаю вправо, затем влево. Рывок! Нет, брат, шалишь, не уйдешь. Круг, снова круг, новая попытка рвануть в кусты. А затем все ближе, ближе к лодке и… рыбина в подсачке. Славный сазанчик — килограмма четыре, не меньше. Ох и позавидует дядя Илья!
Радуюсь удаче. Снимаю сазана с крючка. А у него их в губах — три! Один старый, голый, уже поржавевший пронизал правый угол нижней губы. Второй новый, кованый, номер восемь с половиной, с обрывком поводка, торчит в левом углу нижней губы. Третий, на который сазан только что сел, глубоко вонзился в нёбо. Вот это да!
Но что это? Кованый, тот, что с обрывом лесы, тоже мой крючок, потерянный в знаменитое утро сазаньего боя! Значит, ты, дружок, провел кого-то раньше, затем меня и опять хотел безнаказанно посмеяться надо мной? Нет, шалишь, теперь уж не уйдешь.
Осторожно освободив смельчака от крючков, я сунул его в просторный капроновый садок и тихонько опустил за борт лодки. Притаившись в садке, мой трофей как бы примирился с неизбежностью угодить на горячую сковородку с маслом. Первые минуты он вел себя так спокойно, что стало даже боязно; не уснул бы разбойник быстро от перенесенных передряг.
Как-никак, а продолжительная борьба с рыболовом, операция по извлечению трех крючков и довольно длительное пребывание на воздухе — немалое испытание. Обеспокоенный смирным поведением пленника, я то и дело поглядывал за борт лодки. И вот я увидел незабываемую картину борьбы за жизнь и свободу.
Минут через семь, отдышавшись, сазан осторожно ткнулся рылом в одну, другую, третью ячейку сетки, опустился носом на дно садка. Не найдя выхода, он, набирая скорость, пошел по кругу влево, затем вправо. Закружилась карусель. Тело сазана то изгибалось в дугу, то распрямлялось стрелой. Иногда плавники рыбы вытягивались, как крылья самолета, и тогда она, опираясь хвостом об воду, становилась на дыбы, поднимаясь к горловине. Это было незабываемое зрелище.
Я притаился и не мешал акробатическим упражнениям пленника. Хотелось знать, чем это кончится. А кончилось все в следующую же минуту. Изловчившись, мой гордый красавец расправил плавники, метнулся вверх, торчком, как снаряд, вылетел из приподнятой над водой горловины садка, плюхнулся плашмя в воду, на какое-то мгновение замер, затем, как шальной, нырнул под лодку и был таков.
Ну, вот и все.
Скажете жалко? Ну, что вы, таких не жалко, таким жить да жить. Будь я рыболовом-подводником, обязательно нырнул бы, собрал все сазанье царство и поведал ему о смелости и отваге их собрата.