ДОЖДЬ ИДЕТ
Исключительно холодная, дождливая весна привела в уныние мичуринских ры-боловов-сазанятников. Как же! Целую зиму готовились, добывали сверхпрочные крючки, капрон, удилища, вспоминали всех упущенных прошлым летом сазанов, собирались отомстить за прежние обиды «рвачам» лесок.
Один из рыболовов вынимал из шкафа банку с формалином, в котором плавал здоровенный кусок сазаньей губы, оставленной ему на память сорвавшимся с крючка речным богатырем, и, глядя на свой трофей, размышлял: — Все выдержало: и крючок, и удилище, и леса. Так он губу оторвал, а все-таки ушел. Ну, ладно! Если какого с оторванной губой поймаю, обязательно примерю: не тот ли?
И вот прахом пошли все приготовления, ожидания, надежды. Холодный северо-восточный ветер дует каждый день не переставая, моросит совсем не весенний, унылый дождик, по реке ходят свинцово-серые волны с грязноватыми пенистыми гребешками; нигде не видно рыбьих всплесков, не видно и рыболовов.
Только на «Клинке», километрах в 60 от Мичуринска, невзирая на холод и дождь, сидят на сазаньей яме пятеро самых что называется заядлых рыболовов. Добирались они на «Клинок» в ненастье кружным путем. Сначала ехали поездом 60 километров от Мичуринска до Чаплыгина (б. Раненбург). Затем 35 километров от Чаплыгина до с. Делихового тряслись на грузовом такси. От Делихо-вого до «Клинка» нагруженные удочками, палатками, одеждой, продуктами, привадой, котелками, топорами шли они походной колонной еще километров пять до реки.
«Клинком», где сидят неугомонные рыболовы, называется участок пойменного колхозного луга, гектаров в 100 площадью, местами поросшего густым лиственным лесом. Здесь река Воронеж делает огромную петлю, очертаниями похожую на латинскую букву У. Ограниченный рекой колхозный луг действительно превращается в совершенно обособленный клин — отсюда и название.
Пропетляв по лесным трущобам не один десяток километров и приняв в себя несколько притоков, река Воронеж у «Клинка» становится полноводной с широкими и глубокими плесами, с за-коряженными омутами, заметным течением и постоянно свежей водой. В речных омутах среди дубовых коряг водится много всякой рыбы: окунь, щука, лещ и — самое главное для наших рыболовов — сазан.
Только из-за него не выдержали старики и, махнув рукой на ненастье, забрались в такую глушь, где редко ступает нога рыболова и где еще можно найти сазана весом килограммов в четыре-пять, а то и больше. На «Клинке» иногда попадаются и пудовые экземпляры с бронзовой, похожей на панцирь, чешуей и с громадным спинным плавником.
Рассказывают, что этим плавником сазан перерезает любую леску, и при ловле его некоторые рыболовы рекомендуют применять особые поводки из стальной проволоки. На самом же деле, как проверено опытом многих рыболовов, сазан рвет очень прочные лесы собственной тяжестью, помноженной на силу первого броска. Обрыв лесы обычно происходит в месте привязки ее к крючку, поплавку, к кончику удилища, т. е. в узлах — там, где леса теряет свою эластичность. Совершенно ясно, что сазан никаким плавником до поплавка или до конца удилища, так же как и до находящегося у него во рту крючка, не достанет.
И все рассказы о перепиливании сазаном лесок относятся к области досужей фантазии рыболовов, никогда сазана не ловивших. Вот и сейчас один из мичуринцев Александр Александрович подсек порядочную рыбину и спокойно вываживает ее, то подтягивая к берегу, то несколько отпуская, давая походить на кругах и совершенно не думая о ее «страшной» пиле. Он даже не кричит обычное в таких случаях: «Сачок! Сачо-о-ок!».
Этот первый у наших рыболовов сазан сначала, видимо наколовшись на крючок, рванул лесу с такой силой, что удилище вылетело из подставок и, вероятно, было бы утащено в воду, если бы его не удержал особый «предохранитель».
Это полуметровый кусок прочного бельевого шнура с глухой петлей на одном конце. Другим концом шнур накрепко привязывается к комлю удилища, а петля свободно набрасывается на вбитый в берег или в мостушку колышек. Нисколько не мешая рыболову, нехитрое это приспособление не позволяет рыбе утащить удилище, разумеется, если рыба не очень крупная: крупный сазан может и колышек выдернуть из земли.
Первый сазан оказался не слишком большим, хотя и бойким. Шнур удержал его, а рыболов, подхватив свесившееся через подставки удилище, подсек и стал подтягивать добычу к берегу, держа лесу натянутой и не позволяя сазану взять разгон для стремительного броска.
Сначала рыба оказывает довольно упорное сопротивление, но, быстро утомившись, подходит к отлогому песчаному берегу, и рыболов, уже не пользуясь подсачком, вытаскивает добычу волоком на прибрежный песок.
— Кило четыре будет, не меньше,— определяют сазана на глаз привлеченные возней и прибежавшие на помощь соседи. И тут же поздравляют: — С почином!
— Стандартный,— отвечает на поздравления довольный рыболов,— но для почина, пожалуй, не плох.
«Стандартным» на языке местных рыболовов называется сазан весом около четырех килограммов. В реке Воронеже, у «Клинка», такие сазаны попадаются на удочку гораздо чаще, чем сазаны других размеров. Наколовшись на крючок, «стандартный» сазан стремительно бросается в ближайшие коряги и с разгону обрывает очень прочные лесы, выдергивает из подставок удилища, ломает крючки.
Самовольная отлучка от своих удочек для рыболовов не проходит даром. Пока они бегали к соседу, у одного из них — Петра Федоровича (по его собственному выражению) «какой-то речной дьявол» выдернул наживленную ершом донку и поволок ее вдоль плеса. Поныряв минут десять, короткое удилище скрылось под водой и больше не появлялось. Раздосадованный рыболов отправляется настраивать новую удочку.
Другой рыболов — Василий Иванович, вернувшись на свою мостушку, обнаруживает, что одна из удочек вытащена из подставок и, удерживаемая «предохранителем», свесилась, зарывшись тонким концом в воду. Однако рыбы на удочке нет и, вытянув из воды голый крючок, он произносит: «Отскочил…» На языке местных рыболовов это означает, что рыба сошла.
— Не нужно было отходить! — ворчит про себя старый рыболов и устраивается на своем местечке поудобнее, видимо с намерением «посидеть».
Погода начинает постепенно улучшаться. Надоевший всем дождь прекратился. Небо светлеет, проясняется. Вот в сплошных тучах появилось первое окно, сверкнувшее яркой синевой весеннего неба. Вскоре солнечные лучи червонным золотом залили прибрежную зелень, заиграли на гребешке речной волны.
Стих штормовой ветер. На середине плеса выметнулся и звонко хлопнул по воде первый сазан. Рыболовы повеселели: будет ловля! Вот у Василия Ивановича поплавок крайней удочки полез одним концом в воду и пошел вбок. Схватив удилище, рыболов подсекает:
— Есть! — И тут же чувствует крепкий рывок.
Сазан бросается вправо, влево, прямо на средину плеса, вниз, вверх. Но снасти у наших рыболовов надежные и после десятиминутной борьбы сосед Василия Ивановича помогает ему завалить в подсачек «стандартного» четырехкилограммовика.
К вечеру на реке установилось полное затишье: ни волны, ни ряби, ни рыбьих всплесков. Поплавки удочек неподвижны. Клева нет, несмотря на обильно подбрасываемую приваду. Напрасно рыболовы меняют места, напрасно без конца парят и бросают в воду котелки овса, ячменя, ржи.
— На нерест пошел сазан,— говорит Василий Иванович, около 60 лет проведший на сазаньих ямах.
— Теперь хорошего клева не скоро дождешься.
Сазанятники занялись хозяйственными делами: один чинит порванную палатку, другой отправился за 5 километров в село — купить ведро картошки, третий натаскивает к палаткам целый ворох сушняка для костра.
ШЕСТЬ—НОЛЬ В ПОЛЬЗУ САЗАНА
Целую неделю сидят рыболовы без единой хорошей сазаньей поклевки. Ловят окуней на артельную уху. Окуня здесь много и ловится он хорошо с весны до поздней осени. Но они приехали сюда вовсе не за окунями, которых можно наловить и под Мичуринском. Сазан — только он — является властителем дум рыболовов, а клевать он не хочет, видимо еще не отнерестился. Одному лишь Петру Федоровичу попался в эти дни сазанчик килограмма на два с половиной.
Сидеть и наблюдать неподвижные поплавки становится скучно, и рыболовы разбредаются по берегам реки, высматривая, нет ли где сазаньей игры.
Александр Александрович, который точно знает расписание чартеров потому как имеет доступ к сервису airbooking.ru во время такой прогулки по берегу неожиданно замечает ныряющий посреди плеса конец бамбукового удилища. Немедленный осмотр мостушек показывает, что у Василия Ивановича в подставках нет одной удочки, а колышек, на который была надета петля предохранительного шнура, выворочен из земли и сиротливо плавает у берега.
— В шестой раз такая история повторяется,— ворчит Василий Иванович.— Как отойдешь, так выдернет удочку проклятый «стандарт»!
— Сидеть нужно,— замечает Петр Федорович.
— Сидеть и караулить.
— Я и говорю: нужно сидеть. Да что толку? Пока сидишь, он не клюет. А отошел — нет удочки. И обязательно сорвется. Ну этот, кажется, зацепил надежно, нужно его как-то добывать.
Посоветовавшись, рыболовы отправляются на колхозный баз за лодкой. Владельцы лодки — старые знакомые наших рыболовов — охотно предоставляют им свою ветхую посудину. Трое рыболовов, кое-как усевшись в нее, подгребают к удочке, утащенной сазаном. Василий Иванович хватает удилище обеими руками, пробует поднять и… не может. Рыба завела длинную лесу в лежащие на дне дубки и основательно ее запутала. Двенадцатиметровая леса скручена из трех ниток капрона и выдерживает двадцатикилограммовую гирю.
Но дубок, очевидно, весит гораздо больше и, несмотря на дружные усилия рыболовов, нисколько не подается. Наконец Василию Ивановичу удается отломить большой сук, зацепивший лесу. Но таких сучьев в воде виднеются десятки, и обломать их все, чтобы добраться до сазана,— задача весьма нелегкая. Решает ее сам сазан. Напуганная возней метровая рыба вдруг выскакивает из воды неподалеку от лодки и, удержанная лесой, тяжело шлепается обратно.
Перед рыболовами встает новая задача: поймать чем-нибудь ту часть запутавшейся в корягах лесы, на которой, как на привязи, ходит сазан. Тогда только можно будет думать о поимке самой рыбы. Из полевой сумки Василий Иванович достает невероятно толстую лесу, скрученную из 12 жилок сечением 0,3 мм, и на конец ее навязывает пяток здоровенных сомовьих крючьев. Получается некоторое подобие «кошки». Этой «кошкой» рыболов шарит в воде, пытаясь зацепить за лесу, на которой сидит рыба, но цепляет только дубовые сучья.
На выручку снова приходит виновник всей этой возни — сазан, опять выбросившийся на поверхность и сделавший в воде рядом с лодкой большую воронку. Василий Иванович удачно забрасывает свою «кошку» на лесу с сазаном.
Теперь остается только поймать самого сазана. Василий Иванович и Александр Александрович вдвоем подтягивают лесу к борту лодки. Петр Федорович стоит на корме и держит наготове подсачек диаметром чуть поменьше тележного колеса. Расчет верный: выдержавшая все сазаньи рывки леса не подведет, подсачек в надежных руках опытного рыболова. У сазана не осталось никаких шансов на спасение — покажись он только на поверхность!
Заранее предвкушая близкую победу, рыболовы дружно тянут лесу; Петр Федорович опускает в воду свой гигантский подсачек. В каком-нибудь метре от борта лодки показывается толстая черная спина и голова с хлопающими жабрами. Сазан устал, еле шевелит боковыми плавниками и почти не сопротивляется. Вот уже обруч подсачка подведен под его голову.
Еще немного и… сазан делает чудовищный бросок в сторону, туго натянутая леса внезапно ослабевает, и тащившие ее рыболовы, потеряв опору, валятся на противоположный борт лодки. Петр Федорович, взмахнув подсачком, еле удерживается от паденья за борт. В руках Василия Ивановича конец лесы с половиной толстого крючка, на котором только что ходила рыба. Вторую половину сазан в качестве трофея унес в речную глубь.
— Встреча закончилась вничью, а могла бы и в пользу сазана кончиться, не удержись я на ногах,— подводит итог Петр Федорович.
— Глубина здесь основательная, а плаваю я на манер топора.
— И тут же добавляет: — Давайте-ка побыстрее к берегу, хлопцы. Не то ковчег наш пойдет ко дну, и счет станет три-ноль в рыбью пользу.
Взглянув под ноги, бородатые «хлопцы» обнаруживают, что в худую лодку набралось столько воды, что борта ее находятся на незначительном расстоянии от речной поверхности. Василий Иванович хватает короткое весло, в руках Александра Александровича появляется обломок дубового кола, и «хлопцы» усиленно гребут к берегу. На корме Петр Федорович помогает своим подсачком. Полузатопленная лодка мягко стукается о низкий берег; измученные рыболовы выбираются из лодки и, пошатываясь, направляются к палаткам.
Это уже шестой сазан, сошедший с крючка старого рыболова, и Василий Иванович с грустью говорит:
— Шесть-ноль в пользу сазана!
— И тут же добавляет: — ну, а седьмого-то я поймаю, только бы взялся.
ДОБРОЕ УТРО
На следующий день, едва забрезжил рассвет, Василий Иванович сидел у своих удочек, внимательно наблюдая за поплавками.
— Доброе утро! — раздается за спиной рыболова голос старого знакомого, Василия Ильича, приплывшего сюда на лодке из села Каликино ловить щук.
— Ну, как рыба?
— Хорошая рыба в речке плавает. А поймать — ни одного порядочного сазана не поймал, хотя шесть раз выдергивали они у меня удочки.
— Ничего,— успокаивает гость,— седьмого поймаешь — за все отыграешься. Смотри, какое утро устанавливается: клев будет, только не зевай! — И Василий Ильич уходит ставить свои снасти.
Утро действительно выдалось чудесное. На небе — ни облачка. Солнце вышло из-за дальнего леса светлое, лучезарное, и умытые росой прибрежные кусты засверкали миллионами бриллиантов. Туман, прикрывший было реку перед рассветом, гонимый легким утренним ветерком, поднялся над рекой и уплыл за «Клинок».
Безмолвный лес наполнился птичьими голосами. И вдруг в солнечных лучах засверкал выбросившийся из воды метровый сазан. Почти рядом хлопнул по воде другой. Из-под сучьев торчащей из воды коряги раз за разом стал выпрыгивать в воздух «стандартный» четырехкилограммовик.
Сердце старого сазанятника замерло: давно уже не видел он такой игры. Загляделся рыболов на сазаньи прыжки и едва успел заметить, как один из его поплавков ушел до половины в воду и поехал в сторону.
Обеими руками схвачено удилище. Крепкая подсечка — и рыболов чувствует на конце лесы огромную тяжесть.
Напуганный уколом крючка, сазан с такой силой шарахается вглубь, что Василий Иванович едва удерживает удилище. До предела натянулась, зазвенела струной эластичная леса. Бамбуковое удилище подозрительно похрустывает. После упорной борьбы напор рыбы несколько ослабевает, и согнутое удилище начинает выпрямляться. Рыболов понемногу отступает от воды к прибрежному песчаному бугру. Длинная леса натянута, и утомленная рыба медленно подтаскивается к берегу.
Пойманный сазан потянул 10 килограммов. Из-за такой «рыбки» стоило посидеть в лесной глуши!